Хаски

Это событие – La Grande Odyssee Savoie Mont Blanc – не может похвастаться своей тысячелетней историей: первая гонка на собачьих упряжках состоялась в январе 2005 года. Но если рассматривать событие шире, как со-бытие человека и собаки, то история наших межвидовых отношений уходит в глубь десятков тысячелетий. И ведь именно в таком глубинном разрезе хочется рассматривать Большую Одиссею, потому что даже такой отстраненный ракурс, как взгляд на собаку сквозь прицел репортерской камеры, заставляет шевелиться в душе нечто глубоко тектоническое. Собака не просто друг человека. Собака в процессе эволюции внесла и свой вклад в формирование человеческой сущности. Люди как собаки. И собаки как люди...

Промерзшее за ночь солнце встает над перевалом Мон Сени и гладит первыми лучами свернувшихся клубками хасок. От мохнатых спин идет пар и сливается с поднимающимся к небу туманом. Из палаток выбираются погонщики и таращат заспанные глаза на белый свет. Кругом белым-бело. Утро в снежном альпийском безмолвии.

Через пару часов альпийское безмолвие перестанет быть таковым и взорвется лаем, воем, возней собачьего сонма, отправляющегося в упряжках за горизонт, кромкой замершего подо льдом одноименного перевалу озера, сливающего в своих берегах старую Савойю, разделенную «скальпелем» истории на Италию и Францию. Это Валь Сени, точка на карте Европы, бывавшая порой «горячей». Здесь проходили войска Наполеона, горели деревни в пожаре Второй мировой... Но, как говорил там, за перевалом, когда-то Цицерон, «Quod praeteriit effluxit», «Что прошло, того уж нет»... Сейчас в Валь Сени самой «горячей точкой» может быть разве что нос простуженной хаски. Вот, что-то ветеринары суетятся, пойдем осведомимся о собачьем здоровье…

– Нет, что вы, все собачки, слава богу, здоровы, это у нас плановый медосмотр перед каждым стартом.

– Ночью холодно ли было? Как они на морозе-то спят, бедные? Не кашляют?

– Хаски же не мопсы, они созданы морозом и для мороза. Им, наоборот, в тепле плохо. Но в эту ночь действительно было морозно, даже не столько морозно, сколько ветрено, поэтому многие погонщики на несколько часов брали собачек к себе в палатки.

Они, погонщики, с собаками своими вообще единый организм. У каждого выстраиваются свои отношения со сворой. Вот Жан-Марк Шарно, французский погонщик, перед тем как начать запрягать собак в упряжку, подходит к ним, опускается на снег, обнимает, целует собачьи морды, тискает, разговаривает с каждой. И собачки также реагируют в ответ, лижут хозяина в обе щеки, ласкаются, скулят ему на ухо о том, как они его любят. Собачьи нежности…

– В гонке на собаках все держится на любви. Кого больше всего собачки любят, тот и придет первым. Когда хаски стареют и дряхлеют, погонщики не в состоянии с ними расстаться, и никому в голову не придет сдавать их, к примеру, в питомник или, боже упаси, усыпить. Их берут жить в свои дома, как почтенных членов семьи, и псы коротают старость, как и положено старикам, дремля у каминов и валяясь на диванах, – комментирует проявление любви без видовых границ Доминик Гранжан, организатор, вдохновитель, он же один из директоров Гранд-Одиссеи. Он считает, что идеология мероприятия также основана на любви – человека к природе, к животным, к другому человеку. Это уже не идеология, а философия. Проведите блиц-опрос на любой московской парковке и узнайте, что думает большинство автовладельцев о собаке и транспорте. От владельцев «Феррари» и «Бентли» вы, скорее всего, узнаете, что собака – это роскошь, а не средство передвижения. Автолюбители off-road стиля пошутят в пользу постоянного полного привода четвероногих. Владельцы тюнингованных «девяток», как правило, сетуют, что не умеют их готовить. И все будут солидарны в том, что собачья упряжка – транспорт чукчи, символ первобытного мира, в целом – анахронизм, тогда как «Геленваген» – прообраз будущего. В том, что любой похожий на гроб предмет есть прообраз будущего, определенная логика, безусловно, имеется. И в этом смысле собачья упряжка – транспорт, которому, судя по археологическому возрасту самых древних нарт, найденных на Новосибирских островах, 8000 лет, и явление культуры, в наши дни получившее новый колоссальный импульс к дальнейшему развитию на всемирном уровне, – это не прообраз прошлого или будущего, но символ вечности.

Кстати говоря, ездовое собаководство, это яркое явление неолитической культуры, получило импульс к развитию в современном постиндустриальном мире в том числе и благодаря такой затее, как Гранд-Одиссея. И это важно в первую очередь не для нынешних швейцарских, чешских, норвежских ездовых собаководов – лидеров нынешней гонки. У них в Швейцарии, Чехии, Норвегии с ездовым собаководством все хорошо. А вот пацанам на Чукотке, Ямале, Таймыре было бы крайне важно знать, что элементы культуры их предков не потерялись в этом огромном и жестком мире, а оказались вдруг очень уважаемым в той же Швейцарии занятием, спонсируемым аж самой «Кока-колой».

С какой радостью мы все увидели в листе участников кандидатуру каюра из России! И с той же степенью разочарования узнали, что он не выйдет на старт. Да, лететь ему предстояло издалека, с Чукотки, примерно с тех мест, где были найдены самые древние в мире собачьи нарты. Цена неучастия России в этом событии, стремящемся к статусу чемпионата мира, покажется кому смешной, кому серьезной: ну не нашлось 15 тысяч евро в бюджете страны, обязанной территориям коренных народов Севера своим нефтедолларовым счастьем. Ну и ладно, лишь бы не было войны. «Не зарекайтесь, люди, от чумы, сумы, тюрьмы и участи Мумы», – вещает певец «Несчастного случая» Алексей Кортнев, импровизируя на тему классики собачьего фиаско. Будем считать несчастный случай русских хасок вариантом древнего собачьего жертвоприношения ради жизни на земле.

В мифологии ненцев, народа Ямала, с образом красивой пушистой хаски ассоциируется Яптик-хэсе – «Высокий Дух Яптик», хранитель рода, сын верховного бога Нум и брат духа По Нгармэ Ирико, Старика Страны Вихрей. К Яптик-хэсе обращаются за помощью в случае тяжелой болезни. Для изгнания духа болезни обращаются к шаману с искупительной жертвой. Яптик-хэсе приносят в жертву красивых белых собак, которых душат удавкой, чтобы не пролилась кровь. Череп и шкуру собаки оставляют на святилище, кровью намазывают полозья нарт. Во время жертвоприношения шаман обращается к духу со следующей речью: «Яптик-хэсе, твои семь длинношерстых собак ворчат и скалятся. Их вой слышится все ближе. Позади семи своих собак сидит он на нартах, величавый и гордый». Понятно, что жертвенная собака может быть только лучшей – в мире духов она пополнит упряжку бога, да и сам Яптик-хэсе – покровитель собак, может являться людям в образе красивой пушистой хаски типа тех, на упряжке которых здесь, на Гранд-Одиссее, красуется Жан-Марк Шарно. Так что если кто-то думает, что вот, дескать, люди ездят на собаках, чем эксплуатируют несчастных животных и нарушают их права, то это не так. У собак ездовых пород, наоборот, инстинкт все время куда-то бежать в упряжке. Вот сейчас, по мере сворачивания лагеря и  подготовки к старту, этот инстинкт проявляет себя по нарастающей. Сначала собачки оживились, потом занервничали, потом перешли в состояние легкого возбуждения, потом у кого-то из кобелей не выдержали нервы, и он запрокинул голову и отчаянно завыл, произведя цепную реакцию в три десятка воющих глоток, а когда каюры стали ставить собачьи пары в упряжки и первые нарты поехали от старта в неизвестность, лай и вой слился в общий вопль, заполняющий атмосферу до самого верхнего неба и ублажающий слух высокого духа Яптик-хэсе.

Одна за другой уезжали нарты и скрывались за перевалом. Тем временем по трассе «Улитка», самой длинной «зеленой» трассе Старого Света, вползло наверх облако и легло на горы, и вот уже последняя упряжка скрылась из виду, растворившись в белом цвете и свете. И наступила тишина. Вскоре снег замел и следы вечно догоняющих самих себя полозьев… и вечно ускользающих от себя же самих. «Quod praeteriit effluxit»… Латынь даже такую простую вещь, как санный полоз, превращает в афоризм, в метафору движения в предельно чистом виде.