Сибэль. В отблесках Солт Лэйк Сити. Олимпийские беседы

Мы провели восхитительный день фрирайда в божественном Сибэле, потрясающем новом курорте, окруженном более чем тремястами километрами трасс, пространство между которыми – сплошной офф-пист, а теперь коротаем вечер, подобно древнегреческим олимпийцам, – за вином, подобным амброзии, и беседой, подобной песни кифареда. Метафора в данном случае является метафорой в последнюю очередь, ведь наш собеседник – Жан Пьер Видаль, умнейший человек, интереснейший рассказчик и олимпийский чемпион.

Жан-Пьер Видаль родился в горной деревне, в окрестностях современного курорта Сибеля в семье чемпионов. Брат был чемпионом мира в 1965 году, дядя успешно выступал в соревнованиях. Сестра – чемпион Франции. Сам катается с 2 лет. В школу ходил на лыжах. В 2002 году завоевал «золото» в слаломе на зимней Олимпиаде в Солт Лэйк Сити.

– Какими ты видишь общие тенденции развития мирового спорта? В области экономики человечество развивается от кризиса к кризису. А в большом спорте?

– Наверное, мы также можем говорить о системных кризисах. В настоящее время в качестве кризисной можно обозначить проблему конфликта стремительно развивающихся технологий, производящих все более мощные и динамичные лыжи, и возможностей человеческого организма, у которых должен быть предел. Технологии совершенствуются стремительнее, чем тела спортсменов. В 2008 году на трассе «Штрайф» в Кицбюле Марк О’Сулеван установил мировой рекорд скорости в режиме скоростного спуска – 138 километров в час, но от перегрузок потерял сознание. К счастью, остался жив. Поэтому в экспертном сообществе все чаще говорят о том, что ради безопасности гонщиков производители должны договориться о каких-то ограничениях, чтобы не так стремительно совершенствовать спортивные модели.

– Но есть же более высокие скорости, достигнутые на лыжах?

– Да, есть такое занятие. В мире этим занимаются примерно двести человек. Люди в скафандрах стоимостью 50 тысяч евро мчатся по наклонной прямой идеально гладких склонов просто как физические тела и развивают скорость около 250 километров в час. Но в таком спуске нет техники, умения, искусства. На мой взгляд, это не спорт. Тело спортсмена в своем совершенстве достигло предела, и не в состоянии поспеть за технологиями. Так что соревнования в современных условиях – это соревнования не тел, не технологий, но интеллектов. Самый эффективный гонщик не тот, кто гонит а тот, кто в состоянии просчитать трассу, подобно компьютеру, и чья психика эффективнее справляется со стрессами. Еще более важная задача, стоящая перед тренерами, – распознать в ребенке характер, с которым он в будущем выйдет на чемпионский старт.

– Как происходит отбор детей?

– Детей для чемпионских тренировок следует отбирать не по сиюминутным результатам – кто и как съехал здесь и сейчас. Ну, съехал себе и съехал, ну, с хорошим результатом... Само по себе это еще ничего не значит. Может быть, это был лучший результат в его жизни… Следует выбирать по другим критериям – во-первых, самых выносливых, во-вторых, мотивированных, готовых ради удовлетворения собственных амбиций «пахать» день и ночь. Таких нужно отобрать около ста, перевести их на горнолыжную систему образования. Дети-горнолыжники в общеобразовательных школах учатся летом, с мая по сентябрь, а зимой у них только спорт. В процессе тренировок выбирать из них самых-самых лучших. Из самых лучших – еще лучших, из которых чемпионом становится один.

– У тебя самого дети есть?

– Нет. Пока.

– А кто у тебя есть?

– Герлфренд есть у меня. В Чехии живет. Этот ваш славянский тип женственности… Очень она мне нравится. Так что, надеюсь, дети у меня будут.

– Хотел бы, чтобы твои будущие дети также стали бы спортсменами?

– На меня мои родители никогда не давили и ни к чему не принуждали. Я сам решил, что стану спортсменом. И хочу, чтобы мои дети также сами решали. А мнение из разряда пожеланий такое. Если мальчик – то почему бы и нет. А если у меня будет дочка, то, скорее нет, не хотел бы. Большой спорт – не лучшее средство подчеркнуть женственность. Ну зачем девушке эти стальные мышцы и мощные плечи, да? И потом, важен еще вопрос социальной адаптации по завершении спортивной карьеры. У меня, кстати, сестра – тоже горнолыжница. Два года назад стала чемпионкой Франции и завоевала четвертое место в кубке мира. Для женщины-спортсмена сложнее, чем для мужчины, адаптироваться к нормальной жизни, сложно переквалифицироваться. В нашем спорте 28–30 лет – пик карьеры. А что дальше? Большой спорт – просто хорошая школа жизни. Чем жизнь отличается от спорта? Результатом. В жизни результатов много, в спорте – один. В жизни результат может иметь массу промежуточных значений, а в спорте – только абсолютные значения. Я на свой результат работал 20 лет, прежде чем начал зарабатывать. Двадцать лет работы против нескольких долей секунды. Я выиграл эти доли секунды и стал чемпионом. А если бы нет? Тогда двадцать лет – впустую. В жизни есть полутона, а большой спорт не понимает слова «почти». Два года назад из-за травмы закончил спортивную карьеру, и настал страх. До того момента я каждый день отвечал на вызов, и вот предстояло решать, как научиться жить без вызова. И я нашел вызов в других сферах жизни.

– С большим спортом понятно. А как со спортивным образом жизни? Со спортивными смыслами жизни? Также покончено?

– Конечно, нет. Комментирую соревнования на «Евроспорте», занимаюсь продвижением спортивных брендов, являюсь «лицом» «Дюнастар».

– Катаешься?

– Катаюсь.

– «Зажигаешь»?

– Нет. Абсолютно нет. Я стал совершенно равнодушен к скоростям, а катаюсь вне трасс, ради удовольствия и релаксации. Что касается профессии после спорта, то здесь главное вовремя уйти. Чем ты позже уйдешь, тем сложнее освоить какую бы то ни было специальность.

– Ты освоил?

– Да. Пока восстанавливался от травм, чтобы даром время не терять, получил образование в области маркетинга. Сейчас занимаюсь недвижимостью.

– Тяжело ли это – олимпийцу уходить с Олимпа? Болезненно ли проходит «слава мира»?

– Я обычный парень из горной деревни. Не светский человек, не тусовщик. И всегда сознательно старался не тащить свое прошлое в будущее, то есть не эксплуатировать в настоящем свои былые заслуги, и не думать о том, что вот, дескать, раз я вчера был олимпийским чемпионом, то сегодня мне кто-то что-то по умолчанию должен. Тем и отличается обычная жизнь от спортивной, что если хочешь в ней чего-либо добиться, то у тебя «олимпийские игры» – каждый день.